И вечностью дышать в одно дыханье...
Что-то с Сфинксом не так...
****
Мы склонились над вазой разбитой,
Мы пытались осколки собрать;
Мы молчали над птицей убитой,
Виновато прятали взгляд.
Ты сказал: ты убила жестоко
Эту птицу выстрелом в грудь.
Я хотел, но мог так немного –
На дымящуюся рану дуть.
Я сказала: ты лжешь трусливо,
И за гневом скрываешь грех.
Эту птицу не я убила…
Я любила ее больше всех.
Даже больше тебя, хоть была
Эта наша общая птица…
Только что с того? Ведь мертва...
Не к чему нам искать убийцу.
Ты сказал: мы убили оба.
Я сказала: виновны Мы.
Ты сказал: попросим прощенья у Бога.
Я сказала: не прощают убийц Любви.
Мы ее похороним в сердце,
В том, что было у нас на двоих.
А сердце спрячем за дверцей
В доме рассыпавшихся снов своих.
Мы ключи потеряем от счастья,
И не будет вторых ключей.
Мы уйдем из дома в ненастье
В край холодных черных ночей.
По дороге из острых осколков
К горизонту, что просто – нить,
Мы пойдем оба - серые волки, -
Лапы резать и жалко скулить.
****
Мы склонились над вазой разбитой,
Мы пытались осколки собрать;
Мы молчали над птицей убитой,
Виновато прятали взгляд.
Ты сказал: ты убила жестоко
Эту птицу выстрелом в грудь.
Я хотел, но мог так немного –
На дымящуюся рану дуть.
Я сказала: ты лжешь трусливо,
И за гневом скрываешь грех.
Эту птицу не я убила…
Я любила ее больше всех.
Даже больше тебя, хоть была
Эта наша общая птица…
Только что с того? Ведь мертва...
Не к чему нам искать убийцу.
Ты сказал: мы убили оба.
Я сказала: виновны Мы.
Ты сказал: попросим прощенья у Бога.
Я сказала: не прощают убийц Любви.
Мы ее похороним в сердце,
В том, что было у нас на двоих.
А сердце спрячем за дверцей
В доме рассыпавшихся снов своих.
Мы ключи потеряем от счастья,
И не будет вторых ключей.
Мы уйдем из дома в ненастье
В край холодных черных ночей.
По дороге из острых осколков
К горизонту, что просто – нить,
Мы пойдем оба - серые волки, -
Лапы резать и жалко скулить.