Аделия (рассказ, Часть 3, заключительная)Часть 3



Воспоминание Тридцать третье



Я знала, что я больна… Меня изводил жуткий кашель и острая боль в груди. Болело сердце и голова. Иногда мне казалось, что тело мое рассыпается на сотни мелких кусочков. Лежа в кровати, укутанная теплыми одеялами и скрытая от солнечного света плотными шторами, я казалась себе старой и немощной. Мне хотелось плакать, но от жара выжигавшего меня, слезы высыхали в глазах.

Я не замечала тех нечастых посетителей, что иногда заходили в комнату и вставали, словно призраки у моей постели. Я не отличала одного лица от другого, все они были похожи на белые диски, без выражений и черт… Случалось, что на миг сознание возвращалось ко мне, и тогда я с полной трезвостью рассудка понимала, что все-таки случилось. Сердце сжималось от горя и мне снова хотелось забыться, хоть на один час, а лучше навсегда.

Но выздоровление близилось неотвратимо. Ко мне постепенно возвращались силы. Кашель больше не разрывал грудь, спокойная, почти ясная голова лежала в безмятежной мягкости подушек, а чьи-то заботливые руки каждое утро раздвигали шторы, и свет дня проникал в мой склеп. Может быть, от его живительной теплоты я не умерла тогда. Спустя все эти годы я жалею об этом. Конечно, не пристало говорить так, я знаю, что это большой грех. Но для меня каждый день, прожитый вдали от человека дорогого мне, казался самым страшным грехом, надругательством над душой и над самой жизнью.

Через три недели врач, приходивший ежедневно, с улыбкой ангела сообщил мне, что я здорова и вполне могу покинуть эту душную комнату, что, я не медля больше ни часа, ни минуты, могу вернуться к жизни. Я горько рассмеялось ему в лицо, а потом разрыдалась. И он поспешил уйти, оставив меня наедине с моим отчаянием.

Изабелла как верная и любящая подруга не покинула меня, она сочла за долг спасти мое тело и хоть крупицу моей души, так как ее большая часть уже была мертва. Она приходила ко мне ежедневно, подолгу сидела в изголовье задумчивая, печальная, уставшая. Когда у меня были силы, я говорила с ней. Она рассказывала мне последние новости, передавала пожелания скорого выздоровления от общих знакомых. Я слушала ее и не слышала. Перестав болеть плотью, я не исцелила раны духа. Изабелла понимала все, о чем я умалчивала, но по ее собственному объяснению она ничем не могла мне помочь.

Я понимала это, но все равно, изо дня в день я встречала ее взглядом полным надежды на то, что сегодня, именно сегодня она скажет мне… Я ждала напрасно. День за днем, неделя за неделей ничего не происходило.

Но однажды, это было уже после того, как я совсем поправилась, мы с Изабеллой сидели в гостиной и пили чай, когда тревожно зазвонил телефон. Я вздрогнула, как это бывало обычно, когда слышала звонок. Изабелла, поставив чашечку на блюдце, вышла из комнаты и подняла трубку в коридоре. Я не слышала о чем и с кем она говорила. Разговор длился не более пяти минут.

-Ада, - начала Изабелла, вернувшись в комнату, - только что я говорила с очень странным человеком. – Я замерла. – Он назвал себя другом Патрика Рамона… - Изабелла замолчала выжидающе. Наверное, тут по ее мнению, я должна была упасть в обморок, но его не последовало, и она продолжила. – Он сказал, что у него есть кое-что для тебя, и он настаивает на встречи. Ты должна перезвонить ему, здесь он проездом и завтра покидает город. – Она протянула мне листок бумаги с телефонным номером и коротким звонким именем Жан.

-Ада, - окликнула меня Изабелла. – Ты позвонишь?

Я кивнула. Изабелла вышла, оставив на диванной подушке записку. Я не могла решиться более получаса. Более получаса Изабелла не входила в гостиную. Я несколько раз брала трубку в руку и почти касалась клавиш пальцами, но тут что-то останавливало меня. Снова и снова. Я кляла себя за страх, за слабость, жалкое безволие. Это было ужасно. Я пыталась представить себе те слова, что скажет мне этот незнакомый человек. Но он друг Патрика, и у него есть новости. Как я боялась и жаждала их! Словно передо мной была чаша вина, отравленная ядом, влага ее была прохладна и манила сладостью, но в тоже время она источала аромат смерти. Я то протягивала к ней руку, то прятала ее за спину, страшась неминуемой гибели. Наконец, когда я почти совладала с собой, измученная ожиданием вошла Изабелла. Лицо ее было утомленным, и в нем я читала беспокойство. Она села со мной рядом, обняла меня крепко за плечи, потом коснулась губами моей щеки и сказала, забирая у меня из рук трубку:

-Я позвоню. – И ушла на кухню. Я ничего не слышала и, честно, не хотела слышать. Легче было забыть об этом звонке совсем хотя бы до того момента, когда Изабелла войдет в комнату и расскажет мне, что ей стало известно. Она вошла и снова села рядом.

-Ада, этот человек через час будет здесь…

Я выслушала известие молча. Молча поднялась и ушла в спальню, где и провела весь час в ожидании и страхе.

В дверь постучали. Я вернулась в гостиную, Изабелла пошла открывать. Через минуту в дверях комнаты появился мужчина, он был среднего роста, темноволосый, худощавый, молодой. Я подошла к нему, он поцеловал мою руку.

-Вы Жан? – спросила я незнакомца.

-Да, мадам. А вы Адель Вуд.

-Да, это я. – Мужчина помялся на месте, не решаясь пройти, и я жестом предложила ему садиться. Вошла Изабелла, она принесла на подносе горячий кофейник, горьковатый аромат только что смолотого кофе вернул мне уверенность и придал сил. – Вы сказали, что Патрик ваш друг. Это так?

-Да, мадам, но мы очень давно не виделись. – Ответил человек, беря чашечку кофе предложенного ему Изабеллой.

-Как? – Выдохнула я, мое разочарование не знало границ. – Вы не видели его?

-Да, вот уже несколько лет.

-Но… Тогда я не понимаю. Откуда вам что-либо известно?

-Да, мадам, все так. Я не видел Патрика больше трех лет, мы расстались с ним добрыми друзьями, но потом, наша связь прервалась. Я потерял его след, и он не спешил мне напомнить о себе. Но два дня назад, я получил от него послание. Хотя из этого большого письма мне адресована лишь пара строк, в которых он просит разыскать в городе N некую Адель Вуд. – Мужчина вытащил из кармана пухлый конверт. - Заклиная меня нашей давней дружбой и крепкой привязанностью, он просил сделать это как можно быстрее. И вот я здесь больше, чем за тысячу километров от своего дома. Завтра я уезжаю. Я нашел вас, и просьбу друга исполнил. Мне не в чем будет себя упрекнуть позже. Патрик хороший человек, я не мог обмануть его надежд. – Человек вздохнул и протянул мне письмо. – Возьмите, оно адресовано вам. – Я неуверенно взяла из его рук конверт, на котором стояло мое имя, но ни обратного адреса, ни имени отправителя не было.

-А теперь мне пора. – Человек поднялся.

-Как? Вы уже уходите? – Только сейчас я поняла, о чем мне говорил минуту назад незнакомец. – Нет! Вы не можете так уйти, ну, хоть что-то вам должно быть известно, хоть что-то! – Слезы брызнули у меня из глаз, тут же рядом оказалась Изабелла, которая не покидала комнаты. Она поймала мою слабую руку и усадила в кресло.

-Вы не можете задержаться еще на пару минут? – Спросила я, умоляя глазами этого человека дать положительный ответ.

-Нет, мадам. Простите, но я не могу. Да и пользы от меня не будет, ведь я на самом деле ничего не знаю о Патрике. Для меня большой неожиданностью было это его письмо, три года молчания и вдруг мольба о помощи. Я сделал все, что должен был сделать. Больше, к сожалению, я ничего не могу. Простите… - Мужчина кивнул и вышел из комнаты, провожаемый Изабеллой.

Скоро моя подруга вернулась и справилась о моем самочувствии, получив ответ, успокоивший ее, она вышла. Я сказала Изабелле, что взволнованна, но это не повредит мне. Я чувствовала слабость, но она не могла помешать мне распечатать конверт и прочесть письмо, что я незамедлительно сделала. Узнав почерк Патрика, я больше не отрывала глаз от ровных строчек текста до самой последней точки в конце последнего предложения.



Письмо Патрика



Здравствуй, дорогая моя, любимая моя Адель.

Если ты читаешь это письмо, значит, я не ошибся, доверив свою и твою судьбу Жану. Он передал тебе письмо, как я и просил его. Отблагодари его, милая: он достойный человек. Он единственный, кого я помню и кого люблю, хотя я презрел все, что связано с моим прошлым. Но об этом позже…

А сейчас я хочу сказать… Написать. Боже, как это тяжело! Немыслимо то, что я оторван от тебя, от твоих нежных рук, способных на великое благо, на щедрую и бескорыстную доброту. О, Адель, мне горько оттого, что я так далеко от тебя, ведь именно сейчас ты нужна мне, как никогда, а я нужен тебе. Я так одинок, моя милая. Я остался совсем один. Мне не к кому обратиться с просьбой или жалобой, мне не у кого искать утешения и сочувствия. Ах, если бы ты была рядом, я бы не мучался и не страдал так жестоко, как страдаю сейчас.

Но наберись терпения, любовь моя, и я все расскажу тебе, ничего не скрыв.

Наверное, ты хочешь знать, где я… «Где ты?» - спрашивают твои губы эти немые страницы. Они не ответят, Адель. И я не отвечу…

Прости меня! Прости меня, моя дорогая. Я виноват. Я очень виноват. Я каюсь. И я прошу прощения у тебя и у Бога каждую минуту, ибо грех мой страшен.

Прости. Сейчас я не могу открыть тебе место, где мне суждено скрываться. Ведь это не последнее мое убежище. Адель, я вынужден бежать. Бежать от правосудия, от себя и своей совести, но самое ужасное это то, что я вынужден бежать от тебя. Бог знает, что мысль о разлуке с тобой уничтожает меня. Но мне не дано другого, и я буду мужественно сносить все беды, горести и терзания – все, что выпадает на долю, совершившего страшный грех. Но, Адель, я верю, искренне верю в то, что ты простишь меня, поймешь и примешь в свои объятия заплутавшего и раскаявшегося грешника. О, Адель, ты способна воскрешать! Твои глаза… В них свет, такой чистой красоты, которой суждено поднимать человека из глубин отчаяния, ты можешь вознести душу до светлой радости надежды. Я верю, что ты любишь меня. Надежда на твою любовь спасает меня сейчас, и будет спасать все долгие бесконечные дни впереди.

Адель, я обещаю тебе - я вернусь. Верь мне. Я хочу быть прощенным тобой. Я хочу воскреснуть.

Всю эту вечность, что я провел вдали от тебя, я ни на миг не забывал твоего имени и с ним на устах я прошел сто дорог и переплыл десяток морей. Меня терзали тяжкие мысли и горькие предчувствия. Я ничего не слышал о тебе с того самого дня, как проводил в аэропорт и дал клятву приехать, во что бы то ни стало, за тобой…

Это письмо не такое доброе и нежное, каким бы я хотел написать его, в нем слишком много правды, от которой мне не уйти никогда.

Перед тем, как открыть тебе ее, я прошу право слова…

Адель, не считай меня лжецом. Умоляю. Я молчал, да, я скрывал от тебя многое, но лишь потому, что хотел уберечь. Моя жизнь до нашей встречи не стоила и гроша. Я был беден и очень глуп. Я не видел смысла в том, что делал и, тем более, в том, что проходило мимо меня. А мимо проходила сама Жизнь. Но судьба, до того жестокая и скупая на радость, подарила мне тебя, мой ангел. Что я без тебя? Я – ничто, пустой сосуд, испаривший всю влагу, и высохший до трещин под палящим солнцем. Адель, я всегда верил в то, что ты – мое истинное счастье, награда за годы скитаний и лишений. Но, наверное, наша жизнь напомнила богам сказку, и тут же я очутился за тысячу километров от тебя, от той, кому предан и кого люблю… Адель, я повинен в наших с тобой страданиях, но я люблю… А любовь, я верю, сможет простить все.

А теперь, когда все слова сказаны, я начну свой рассказ. И начну я с событий тех дней, о которых ты никогда не слышала от меня, и вряд ли услышишь от кого-нибудь еще. Воспоминания эти не приносят мне ничего, кроме разочарования и боли.

Но я сказал все слова в свою защиту, теперь только правда…

…Это произошло три года назад. Тогда я был совсем молод, неопытен и наивен. Я был беден... Как странно говорить об этом сейчас, когда мои счета в банке полны денег и у меня есть все, о чем я мог тогда лишь мечтать. Но когда-то у меня ничего не было, кроме старенького фотоаппарата, который я всегда носил с собой, ловя в его объектив все, что считал красивым. Еще у меня был друг, верный и добрый Жан. Он был талантливым юношей, он рисовал, как гений. В двадцать с небольшим лет он достиг такого мастерства, что на его картины приезжали посмотреть прославленные мастера из столицы. Они восхищались его даром, и, конечно, нашлись люди, пожелавшие дать провинциальному мальчику возможность прославиться. Жан скоро уехал в большой город и поступил в академию художеств, я уехал с ним, надеясь, что моя жизнь тоже изменится и, наконец, я займусь делом – начну серьезно фотографировать.

Время шло, Жан делал большие успехи. Я гордился им и восхищался. Ни доли зависти, Адель, ни толики. Так чисты мы были тогда.

Что сделал я, оказавшись в большом городе? Нашел работу в ресторане, стал официантом. Я зарабатывал гроши, и если бы не Жан, ночевать мне на лице, потому что заработанных денег едва ли хватило бы на жизнь. Он к тому моменту уже смог сделать небольшое состояние на своих картинах. Но скорая слава ничуть не испортила его, наоборот он считал, что должен помочь мне найти себя в мире искусства. Он давал мне уроки живописи, но наука не шла мне в прок. Я понимал немного, но все равно был благодарен Жану за проявленную заботу. Я продолжал фотографировать так, как умел, как подсказывало мне мое сердце.

Однажды, Жан предложил мне встретиться с одним очень влиятельным в творческой среде человеком. Он убедил меня, что это большая удача, что это мой шанс.

Встреча состоялась, кроме меня и Жана, и этого прославленного мастера никого не было. Мы легко беседовали на темы искусства, литературы, театра. Мой новый знакомый проявлял всестороннюю образованность и богатство интересов. Я не мог устать слушать его, мне он казался прекрасным…

Жан обмолвился о том, что я люблю фотографировать, и что мои работы ему очень нравятся. Мастер заинтересовался и спросил, нет ли у меня каких-нибудь работ с собой. Случайно некоторые из них оказались у меня в кармане куртки. Он серьезно посмотрел их все и высказал свое мнение: "Это талантливые работы, Патрик, я думаю, что вы не долго будете разносить напитки и протирать столы…"

Расстались мы, как мне показалось, добрыми знакомыми. Спустя некоторое время, в моей комнате раздался звонок, и я услышал в трубке голос того самого важного человека, чью похвалу заслужил. Он предложил мне встретиться. И я пришел в назначенное время в назначенное место. Мы снова беседовали. Он говорил чудесно. Я гордился знакомством с ним. Наши встречи были довольно частыми. Я сопровождал его на выставках и премьерах. Он знакомил меня с известными художниками, скульпторами, актерами, литераторами.

Адель, ты не можешь себе представить моего восхищения той средой, в которой я так случайно оказался. Я боготворил искусство, и человека, оказавшегося столь добрым и щедрым ко мне. Наверное, я по-своему любил его… Бывает такая любовь, Адель, ученика к учителю. Я искренне считал его самым важным человеком в моей судьбе. Он многому научил меня, он умел учить. Ему достаточно было лишь говорить, и слова его проросшими семенами ложились в благодатную землю и всходили здоровыми ростками, готовыми принести сладкие плоды. Благодаря его стараниям я усвоил некоторые необходимые приемы съемки. Мне открылся богатый сюжетами мир, его форма манила меня, и теперь я знал, что мне нужно было делать для того, чтобы мир узнал обо мне…

И мир узнал. Я громко прокричал ему о своем искусстве. И он покоренный, признал мое могущество, мой талант. Люди аплодировали мне, восхищались мной, и я вкусил сладость жизни. Меня стали печатать известные журналы, мои работы выставляли в залах с работами признанных мастеров. Я получил большие деньги, я получил признание, а это было важнее всего…

Но… но это лишь внешняя сторона всем хорошо известной сказки. Но я не похож на Золушку. В отличие от нее я не заслужил своего счастья терпением и смирением, трудолюбием и верой. Напротив… я погубил свои лучшие чувства и стремления.

Когда-то я почти рассказал тебе об этом. Но ты до сих пор ничего не знаешь. Мне не хватило сил признаться тогда, и я делаю это сейчас, не видя твоих глаз.

Адель, но ведь когда-то я был просто подающим надежды молодым человеком. Будущее прославленного фотохудожника мне только снилось, и мечтать о славе я даже не осмеливался, хотя тешил себя надеждой.

Но как я уже сказал, с приходом в мою жизнь того человека, многое изменилось. Я поверил в свои силы, а самое главное – в свой талант. Он говорил мне, что я щедро одарен природой, и ждать мне осталось недолго.

Однажды, он предложил мне стать его спутником в одном далеком путешествии. Нам предстояло пересечь океан и оказаться на другом конце света. Адель, до того раза я никогда не видел моря. Поверишь ли? Ни разу… Оно снилось мне, я болел им, мне хотелось непременно сфотографировать его, поймать его движение кадром. Но у меня не было денег на поездку. И мечта оставалась мечтой до того дня, пока я не согласился сопровождать моего друга. Мы вылетели скоро, и я трепетал все время, пока лайнер наш не опустился на землю, и мы не высадились на берегах Атлантики.

Вряд ли ты когда-нибудь поймешь меня, Адель, мой восторг и мою радость от встречи с великим океаном. Это больше похоже на фантастический сон, нежели на реальное событие. Но я откроюсь перед тобой до дна… Я не видел в жизни ничего прекраснее моря, ничего ярче и богаче его. Оно было моим мечтанием и вот я смог коснуться его рукой. Оно было моим сном, и теперь я лежал на его волнах, а не на волнах своих фантазий. Оно пленило меня. А я покорился с горячим желанием служить ему.

Основной целью нашего приезда было открытие большого выставочного зала в центре B… Я сопровождал моего друга. Как обычно, он знакомил меня с важными людьми, мужчинами и женщинами, последним я должен был уделять внимания больше, так как они могли «рассказать много интересного». Что имел в виду тот человек, когда говорил подобное, я не очень-то понимал, но перечить ему в чем бы то ни был я не мог и не хотел. Сначала я просто слушал и пересказывал ему разговоры, споры, сплетни. Потом по его просьбе я фотографировал некоторых представителей сильных мира сего, их жен и их детей. Потом отвозил сделанные снимки, которые так нравились им, что они непременно предлагали мне остаться попить чаю или отужинать в кругу их семьи. Нередко я становился свидетелем важных звонков, бесед, по мнению людей, что вели их, для меня безынтересных и непонятных, но они серьезно ошибались на мой счет. Я знал в сто раз больше, чем они себе представляли. Мой друг научил меня читать по губам и взглядам, взламывать ящики столов и шкафов так ловко, что заметить вторжение было нельзя. Сейфы всегда открывались мне легко и просто, их содержимое тут же попадало на пленку моего фотоаппарата, но хозяевам и в голову не приходило, что кто-то проник в их потайные места и узнал секреты.

Я стал шпионом самой высокой марки, Адель. Тебе это кажется выдумкой, но поверь, это правда, правда, которую я скрывал от тебя и от всех.

Однако это забавно… Прославленный фотограф Патрик Рамон - просто подлый подсматривальщик и вор. Нет, я не крал драгоценностей, фамильного серебра или денег, мне хорошо платили за мою работу, но я крал их тайны, похищал секреты. После чего они становились достоянием общественности. Кого-то после моего визита снимали с должности, кого-то привлекали к суду, кого-то просто на просто публично оскорбляли, чем добивались полного унижения и падения некогда высоко стоящей персоны.

Как я чувствовал себя, когда совершал такое зло? Не помню точно своих мыслей, помню лишь чувство стыда. Чувство, не оставлявшее меня ни на минуту. Однако я продолжал заниматься этим грязным делом, надеясь на скорый конец. Я решил, что попрошу моего друга отпустить меня, найти мне замену, потому что я устал от постоянной грязи, в которую он погружал меня, отправляя на очередное задание. Он считал, что мы не совершаем ничего плохого, что мы лишь очищаем мир от никчемных людей. Я считал иначе… И вот когда я получил очередное задание, я попросил его отпустить меня, но получил отказ. Мой друг не собирался отпускать меня, я было взбунтовал, но мне указали на мое место, место низкое, которое я занимал, не смотря на все свои успехи. Хотя искусством я больше не занимался, гнет грехов придавил мою душу к земле, и взлететь, как раньше, воспарить над волной я больше не мог. Я страдал, понимая, что совершаю страшное, что убиваю в себе нечто важное, то, что важнее всех денег мира – я убивал свой дар. Я решил, что это задание будет последним, после него я поставлю вопрос ребром, и если меня не отпустят по доброй воле, я сбегу. Мой друг, которого я когда-то боготворил и любил чистой любовью, оказался совсем не таким, каким я вообразил его себе. Он был жесток и беспощаден, рука его была сильна, а язык остр. Он имел надо мной власть, и я подчинялся полностью его воле. Но даже безвластный и слабый я понимал, что долго не проживу в тисках его «любви и привязанности» ко мне.

Я принялся следить за указанным мне человеком. Как всегда посетил его дом, где был принят его радушным семейством. Адель, это был очень важный человек. Я не буду называть его имени, должности, какую он занимал, но он был очень влиятельный. У него была единственная дочь… Девушка удивительной красоты. Адель, она была чудесна… Увидев ее, я влюбился, первый раз в жизни, с первого взгляда. А потом я узнал, что девушка слепа от рождения. Можешь представить себе горе ее родителей? Она была прекрасна, Господь щедро одарил ее внешностью нимфы. У нее были красивые глаза, изумрудно-зеленые, бездонные, как морская глубина, и как ночь слепые.

Отец обожал ее, любил больше жизни и остро чувствовал свою вину перед ней . Как-то он поделился со мной своей сокровенной мечтой… Знаешь о чем он мечтал? Он мечтал о том, что когда-нибудь (он сделает все возможное) его дочь прозреет, и, увидев его впервые в жизни, назовет папой, глядя в глаза. Он сказал, что должность, которую он занимает, поможет ему совершить чудо. Ведь в его силах вложить деньги в медицину, в обучение высококвалифицированных врачей, в специализированную технику… Он тешил себя этой надеждой. Он очень любил свою дочь.

Адель, я тоже ее любил. Она была чиста и светла. Я был грешен и испачкан в грязи. Я чувствовал, что ее красота спасает меня, а редкие беседы наедине делают ее мне все дороже. Я сильно привязался к этой слепой девушке и однажды понял, что хочу остаться с ней навсегда. Я признался ей в своем чувстве, и она приняла его с большой нежностью и бережностью. Однако задание не было выполнено. Все мои наблюдения и поиски успехом не увенчались. Я встретил человека честного и верного своей стране и делу. Он был чист перед совестью и людьми. Ничего компрометирующего не было мною обнаружено. С такими новостями я и пришел к своему «другу». То что я сказал ему очень не понравилось. Он был раздражен и крайне обеспокоен: заказчики требовали компрометации или денег назад. Вернуть деньги он отказывался. И я был обязан решить эту проблему. На мой вопрос, каким образом я должен ее решить, мною был получен четкий приказ – сфабриковать то, что мне не удалось найти. Конечно же, я отказался. И даже более того признался, что хочу жениться на дочери того, за кем установлена слежка. За признанием последовал большой скандал и серьезная размолвка с моим покровителем. Какое-то время я избегал встречи с ним, он же напротив – искал меня. Взывая к моему разуму, он убеждал меня отказаться от моего поспешно принятого решения. Он говорил, что это глупо, что я обманываю сам себя, что через несколько месяцев семейной жизни я пойму, какую большую ошибку совершил, но будет уже поздно. Я не хотел слушать, я прогонял его, он уходил, но снова и снова находил меня. И устав от бесконечных ссор, я согласился. Я сделал то, что он просил… Я выдумал обвинение. Заказчики остались довольны. В день, когда материалы были им переданы, я попытался покончить с собой, но мой злой гений, как оказалось, был еще и ангелом хранителем – он вытащил меня оттуда, откуда редко возвращаются, и несколько недель не отходил от меня, оберегая, словно заботливая мать мой сон и покой. Расстроенные нервы и ослабленное здоровье сделали свое дело, я забыл свою глубокую привязанность к слепой девушке, свою казавшуюся мне тогда настоящую любовь, и как думалось моему «другу» я избавился от угрызений совести и душевной тоски. Но это было не так. Через некоторое время я узнал, что отец недавней моей возлюбленной, снят с занимаемой должности, публично оскорблен и осмеян. А она сама и ее мать навсегда покидают родной город, и причиной тому стала безвременная смерть отца. Тот самый достойный человек, лучший из тех, кого я знал, застрелился в своем собственном кабинете, не вынеся позорной клеветы. Я убил человека, Адель, мне нет прощения…

Узнав об этом, я больше не смог оставаться там. И я бежал… Я скрылся от своего покровителя, от своей прошлой жизни. Я надеялся, что мне удастся убежать от прошлого. Но от вины не убежишь. Где бы я ни появлялся, меня везде преследовало отчаяние и страх.

Но вот волей судьбы я попал в N, и понял, что здесь мое место. Этот город стал моим домом, которого у меня никогда не было. Здесь я залечил свои раны искусством. Наконец, за долгие месяцы забвения я вернулся к самому себе. Я взял в руки не просто фотоаппарат, я взял резец, кисть, в моих руках оказалось орудие великой силы. Все что я так долго копил в душе и своем сердце, вырвалось наружу. Я еле успевал за своей мыслью, фантазией, я делал большие открытия, я открывал жизнь. Фотографии копились в ящиках стола, они заполняли все. И, наконец, я решился. Я отправил несколько самых удачных, на мой взгляд, снимков в издательство одного известного журнала. Через пару дней пришел ответ, где редактор просил меня о сотрудничестве. Так началась моя карьера, Адель. Скоро мои фотографии стали печатать лучшие журналы страны, а потом и мира. Слава стала чем-то привычным. Вместо великой радости я испытал элементарное удовлетворение. Это очень сильно разочаровало меня. Я перестал получать удовольствие от работы, от воплощенных замыслов, достигнутых целей. Я устал… Меня раздражало пристальное внимание окружающих, навязчивая любовь женщин, приятельство мужчин. Я изгнал всех из своей жизни, лишь призраки прошлого составляли мне компанию в моем одиночестве. И в этот момент в моей жизни появилась ты. Появилась и спасла меня.

Но это не вся правда, это не конец истории.

Мое прошлое, как моя тень, никогда не покидало меня, его присутствие я ощущал всегда. И вот, не так давно, человек из прошлого ворвался в мое дорогое настоящее. Злой гений, как и ангел хранитель никогда не оставляет нас ни в беде ни в радости. Адель, ты знаешь этого человека. Из моего рассказа ты поняла, кто он и что значит для меня знакомство с ним. Пришло время назвать его имя. Его имя – Пабло Каро.

Он появился внезапно, ворвался, словно ветер, растоптал мой хрупкий покой и стал угрозой нашему счастью. Я встретился с ним, и он, напомнив мне мое прежнее занятие, предложил сослужить ему службу. Я отказался. Он не собирался сдаваться и отступать. Его угрозы серьезно обеспокоили меня. Наша безопасность стала делом первой важности. И тогда я предложил этому человеку деньги, большие деньги. Он принял мое предложение и исчез на некоторое время. Но вскоре появился снова, разбудив полночным звонком. Он требовал встречи. И мы снова встретились. Теперь он не просил, он приказывал. В случае отказа он обещал отдать меня в руки полиции. Адель, все складывалось очень сложно. Каро предложил мне сделку, я должен был выполнить для него одно задание, от успеха которого зависела его жизнь. Он обещал, что оставит меня в покое, если я помогу ему. У меня не было выбора, я был вынужден согласиться. И я выполнил задание. Он получил, что хотел, но не сдержал данного слова. Он возвращался снова и снова. Я снова говорил «нет», но в какой-то момент понял, что он не отпустит меня. И выход оставался только один – исчезнуть. Я принял решение и постарался воплотить задуманное как можно быстрее.

Я купил билеты. По моему замыслу ты должна была уехать раньше (признаться, я очень боялся за тебя, бог знает, на что мог пойти этот злой человек), сам же я должен был приехать очень скоро. Но роковая случайность помешала мне. Все было готово: вещи собраны, чемоданы лежали в машине, и я поднялся в квартиру лишь для того, чтобы забрать забытые в спешке фотографии, памятные и дорогие мне. Он пришел в тот момент, когда я готов был покинуть свой дом навеки. Он, конечно, был удивлен моим почти удавшимся побегом, и рассвирепел в миг. Завязалась ссора, он кричал, а я не мог вымолвить ни слова. Мне нужно было уйти. И когда я попытался сделать это, Каро выхватил пистолет. Он пообещал, что не выпустит меня, ибо я знаю слишком много и, по его мнению, непременно предам его, если он позволит мне уйти. Он намеревался меня убить, Адель. Мне не было страшно, я боялся лишь того, что могу не сдержать обещание, данное тебе. Я надеялся, что смогу убедить его в своем нежелании выдавать чьих бы то ни было секретов. Но он мне не поверил. Он снял пистолет с предохранителя, и я бросился на него. Мы боролись. Я хотел завладеть оружием, и при помощи его скрыться, но случайность… раздался выстрел. Выстрел поразил Пабло. Адель, это была чистая случайность… Я не хотел его убивать, я этого не хотел…

Мне тяжело. Я убил не просто человека, желавшего убить меня, я убил своего учителя. Каким бы он ни был злодеем, как бы плохо он ни поступал со мной, я когда-то любил его. И мне больно, невыносимо больно.

Но я мог спасти его… Я виновен еще и в том, что оставил раненого умирать. Да, он не был мертв, когда я, воспользовавшись моментом, скрылся.

Я вылетел к тебе первым же рейсом, но ты вернулась в N… О, если бы ты тогда подождала меня, если бы не поторопилась…Мы были бы сейчас вместе. Но судьба вновь посмеялась надо мной. И я снова выброшен на обочину жизни, и снова со мной лишь моя тень.

Адель, теперь ты знаешь все. Я ничего не утаил. Я искренен в своем раскаянии. Я честен с тобой.

Больше мне нечего сказать. Я бы хотел упасть к твоим ногам и вымолить прощение, но я так далеко…

Я вернусь. Вернусь, как только смогу.

Жди меня, любимая. Ведь пока я любим тобой, мне есть ради чего жить.

Я люблю тебя. Вечно люблю...



Патрик



*****



В комнате было очень тихо. Пара залетевших отдохнуть пташек сладко чирикала на перилах балкона. В нежно-голубом небе высоко-высоко стояли облака, белые, как молочные лужицы. В зеленых горшочках распускались гвоздики, петунии и бархатцы. Яркие бабочки порхали над ними разноцветными звездами… Солнце вытирало ладонями неба заспанное личико и улыбалось, улыбалось красавице-земле.



В комнату вошла Мария, с присущей ей бесцеремонностью она хлопнула дверью, пройдясь по комнате, подошла к окну и раздернула шторы.

Рой пылинок закружился в луче солнечного света. Лучик упал на белую подушку и осветил отекшее от долгого сна лицо женщины.

Адель всегда вздрагивала, когда Мария входила в комнату. Хлопнувшая дверь будила ее раньше, чем низкий голос сиделки произносил: "Доброе утро, мадам!" Она просыпалась, но не открывала глаз.

-Доброе утро, мадам!

Мария открыла окно. Нежный ветерок коснулся занавесок, скоро он заполнил комнату запахом свежей зелени и тонким ароматом цветов. Адель вдохнула полной грудью.

-Какое чудесное утро… Который час?

-Четверть десятого, - сиделка вышла на балкон, Адель слышала, как она льет серебристую и еще холодную с ночи воду в горшки цветов.

-Поздно… - произнесла задумчиво женщина, прикрыв веки, гладкие, без морщин, как у девочки.

-Для чего же поздно, мадам?

-Просто поздно… - Адель откинула край одеяла.

-Мадам, что вы делали за письменным столом? Он весь в сладких пятнах, - пробурчала недовольно Мария, оттирая мокрой тряпкой что-то на столе.

-Мы пили вино, - Адель взяла с тумбочки щетку и аккуратно принялась расчесывать длинные волосы с едва показавшейся в них сединой.

-А ведь доктор вам запретил.

-Доктор… Ну, пусть запретит мне дышать, чего же уж мелочиться.

-Зря вы так, мадам. Вам, правда, вредно…

-Жить вообще вредно, особенно после сорока.

-Как знать, - седелка ушла в ванную полоскать тряпку и мыть кувшин из-под воды.

-Я знаю… - Адель отложила щетку.

Мария вернулась и посмотрела на свою подопечную пристально.

-А ну, вставайте, мадам, я буду убирать вашу постель.

Мария помогла хозяйке подняться и набросила ей на плечи тонкий элегантный халат.

-И зачем вам такие шикарные вещицы? Для кого вы в шелке да бархате ходите?

-Ни для кого. Для себя…

-Идите-ка на балкон, а я пока постель перетрясу да пыль вытру.

Адель вышла из комнаты. Шумящая перинами и простынями Мария осталась позади. Перед ней открылось синее небо и много солнечного света, много – загребай руками и прячь за пазуху.

Соломенное кресло ласково приняло ее легкое тело. Босые ноги согрелись, овеянные теплым ветром. Глаза проснулись, растревоженные звездопадом бабочек.

-Мария, никто не спрашивал обо мне?

-Нет, мадам, а что?

-Да нет, ничего… Просто подумала, а вдруг… Мне приснился сон.

-Правда?

-Да. Странный такой сон…

-Цветной?

-Что?

-Я спрашиваю – сон был цветным? – Мария появилась в дверном проеме и заняла своим объемным телом весь проход.

-Нет… черно-белый.

-Жаль, когда я была девчонкой, мне снились яркие сны, а вам?

-Я не помню.

-Эх… - Мария положила полные руки в карманы форменного халата. – Ой, что это? – Левая рука нашла что-то в кармане. – Ах, ну да! Мадам, сегодня почтальон принес письмо, на конверте ваше имя.

-Да? От кого?

-Не знаю, посмотрите сами.

-Спасибо. – Адель взяла конверт. – Хм, здесь только мое имя…

-А еще сегодня звонила ваша подруга… Ну, та, что приходит часто. – Сиделка ушла в комнату и загремела графином.

-Изабелла. – Адель бросила взгляд на конверт.

-Да, она самая, просила передать вам, чтобы вы после завтрака гулять не ходили, она придет, дело какое-то важное, просила ее подождать.

-Хорошо, я подожду…

-А знаете, мадам, Алиса вчера родила.

-Алиса?

-Ну да, ваша первая сиделка…

-Не помню.

-Ну, как же? Рыженькая такая, с косой.

-С косящим правым глазом?

-Та самая, мадам. Представляете, мальчугана на свет произвела. Да бойкого какого! Все отделение на уши криком своим поставил, и пока мать не приласкала, все уняться не мог.

-Страшно, наверное, на свет рождаться…

-Да нет, это он от радости. Большущий такой мальчишка, пять двести и лохматый, как щенок.

-А разве щенки рождаются лохматыми?

-А черт их знает!





Адель разрывает конверт. На тонкий шелк халата падает лист. Нет, не лист… фотография.

Черно-белая фотография падает на колени. На ней не человек – тень.



-Боже…



………



-Мадам, а у вас есть дети? У меня так вот и не завелось. Муж меня бросил, Джек-то мой, то еще черт! Ну, да я вам уже не один раз рассказывала… Мадам, хватит вам на солнышке сидеть, перегреетесь. Мадам?.. Мадам! Что с вами?! Доктора! Помогите!!



………

………

………



«Я видела сон. Мне снилось, что я бабочка, яркая бабочка на нежном цветке в зеленом горшке. Мне снилось, что я белое облако, словно молочная лужица на голубой скатерти неба. Мне снилось, что я маленькая птичка, я умею летать, летать и петь. Мне снилось, что Мария перестала хлопать дверью, а Алиса родила девочку, мертвую девочку… Дурной знак, не правда ли?»





2003 г.







ПЧ, кто осилил, черкните отзыв, если не трудно. Интересно ваше мнение.

@темы: Литература, Творчество